Одиннадцать утра. Лианозовский рынок. Струйки дыма от дешёвых сигарет прохожих сочатся сквозь разноцветные куртки, ярко-синие джинсы и приборы для кухни, освещаемые скромным февральским солнцем. Как обычно, здесь не затыкается динамик, кричащий об ассортименте рыбы: «Сёмга, форель, сибас и дорада». Запись рекламы традиционно начинает своё звучание с мелодии из «Служебного романа». Иронично, что в фильме эта музыка сопровождается следующими строчками: «Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково. Это уже обычай, традиция. Я бы сказал, ритуал». Да уж, каждое утро на лианозовском рынке действительно начинается одинаково. С динамиков орут многолетние рекламные фразы, которые, смешиваясь друг с другом, сводят с ума; шум, суета, куча пенсионеров и граждан Средней Азии. История этого места тянется ещё с 60-х, когда Лианозово, бывший в те времена ещё посёлком, вошёл в черту Москвы. Конечно, с тех пор уже многое поменялось, рынки вроде и изжили себя, однако сказать, что окончательно — нельзя. В основном здесь можно встретить уверенно шагающих пожилых и не очень: кто-то с набитыми сумками, а кто-то пока ещё нет. Буквально в метре от этого исторического празднества торговли платформа Лианозово, именно поэтому людей всех сортов здесь всегда много, так что место для форпоста как нельзя удачное. Я часто бываю тут. Уезжаю из Москвы и приезжаю. И, наверное, стоило бы уже привыкнуть и не обращать внимания, но почти всегда меня переполняют неприятные эмоции. Грязный навес мясной лавки напротив путей прикрывает всю её кухню, фиолетовое сало и красные куски мяса неизвестного происхождения смердят так, что не подойти и на метр. Халаты, шаурма, рыба, лосось, покраска, сёмга, форель, табак, ночнушки, распродажа, женские стрижки: кто громче? Помещение торговых рядов окрашено в цвета «РЖД»: грустный серый и выцветший красный. Холодно, но солнечно. Это воодушевляет, ведь совсем скоро весна. Пожалуй, не хочу я больше смотреть на манекены и коричневые масляные пироги, глядящие на меня в ответ из палатки «Бистро» с грязными пыльными окнами. Забегаю на платформу, но электрички всё нет и нет. Радует лишь одно — с нового года все поезда, курсирующие на Савёловском направлении, имеют категорию «стандарт плюс», так что можно позабыть о жёстких деревянных сидениях и температурных крайностях — то невыносимая духота, то вообще отсутствие какого-либо отопления — в старых составах это было явлением частым. Ну, вот, наконец-то едет. Ледяными ступнями шагаю по заполненному вагону.
Настало время наблюдений. На Марке всей грудью дышат красно-белые трубы, совместной работой извергающие огромное облако вредных паров, раскинувшееся на небе площадью целой улицы какого-нибудь спального района. Вплоть до Лобни нет ничего особенного, за что бы мог зацепиться мой или чей-нибудь глаз: повсюду лишь новые жилые кварталы и микрорайоны Долгопрудного и Водников, соседствующие с частными домами. Тысячи жизней из каждого окна, о судьбах которых можно только догадываться и размышлять столько же тысяч часов.
«Я акула туруруруру, я акула туруруруру, я бабуля туруруруру малыша», — повторяется с соседнего ряда уже несколько минут. Этот невероятный бред, орущий из динамика телефона, не прекращается, несмотря на ощутимый дискомфорт, царящий в вагоне. Рядом со мной сидят люди, утонувшие глазами в книгах. Искренне удивляюсь их сосредоточенности и так же искреннее удивляюсь полнейшему отсутствию хоть какой-либо совести у мамаши с коричнево-рыжим хвостом, которая кормит своего ребёнка песенками и мультиками, изрыгающимися с максимально возможной громкостью. Никто не делает замечаний, все молчат: и пенсионеры, и люди среднего возраста. Зато потом они же клокочут на телевизор, сетуя на то, какая молодёжь нынче плохая, напрочь забывая, что весь этот эгоизм и безразличие к окружающим воспитаны ими же. Моё терпение на пределе, но всё, что я могу — это сделать музыку в наушниках погромче. Спасибо и на этом.
Луговая. Знаменита тем, что платформа завалена на бок, с моей стороны — на левый. Здесь уже ландшафты поинтереснее: ветхие, но местами очень красивые старые дома с резными ставнями, много-много заснеженных взрослых елей и берёз. Чем дальше от Москвы, тем больше невероятно живописных, поистине русских пейзажей. Смотреть — одно удовольствие.
Икша. Справа — засыпанный снегом шлюз и канал имени Москвы, вырытый потом и кровью советских заключённых. Для кого-то он оказался большой могилой. Известно как минимум о 22 тысячах погибших зэков ГУЛАГа, — некоторые из них скончались во рву прямо во время работы. Зато сегодня у Москвы есть связь с Волгой, благодаря которой город снабжён водой для промышленных нужд.
«Следующая остановка Яхрома». Наконец-то осталось совсем немного. От станции Турист и вплоть до Дмитрова бросается в глаза удивительный рельеф: то возвышенность, то низина, то снова холм. Горизонт неоднороден, вдалеке виднеется высокая снежная гора и узнаваемые силуэты подъемников — это горнолыжный парк «Яхрома», — сама природа благоволила открыть его здесь, место самое что ни на есть подходящее. Снова вижу шлюз, на этот раз яхромский. На башнях нижней головы шлюза установлены декоративные парусные корабли-каравеллы Христофора Колумба «Санта Мария». В ноябре 1941 года, при наступлении немецких войск, две башни шлюза были взорваны отступавшими советскими войсками, в следующем же году их восстановили. Кстати, о войне. Дмитров — город воинской славы. На подступах к нему в результате героического сопротивления советских войск потерпели поражение и были окончательно остановлены немецкие ударные группировки, рвавшиеся к Москве с северо-запада. Это лишь малая часть большой истории вклада жителей Дмитрова и близлежащих населённых пунктов в Великую Победу.
Вот я и приехала. Ковёр людей движется к турникетам: кто-то спешит, а кто-то, переваливаясь, еле двигается, занимая собой всю ширину дороги. Бегу на автобус, солнце слепит глаза. Успею. Зато так дешевле, такси — не вариант, стипендия ещё нескоро. Не везёт мне сегодня. И здесь мне пришлось столкнуться с детскими шалостями. На моих глазах трёхлетний ребёнок незаметно прихватил из открытой сумки какой-то старушки свежеиспечённый батон. Это вскрылось не сразу, но после обнаружения пропажи, возмущение женщины не заставило себя ждать. Бабушка ребёнка обсыпала потерпевшую извинениями и покорно вернула булку обратно, дитя же вмиг разразилось криком на весь автовокзал. Я в недоумении отошла в сторону. Слышу, упокоился. Смотрю из-за угла и вижу: сидит жуёт, чавкает. Добился. Угостили, значит, гадину.
Автобус на месте. Всё, последний рывок, и я дома. Что здесь в Дмитрове интересного? Это я уже, пожалуй, в следующий раз расскажу.
